Звёздный городок – Гость: Екатерина Рождественская

22 апреля 2021. “Звёздный городок”

Михаил Новахов: Всем доброе утро, друзья! В эфире «Звездный городок». У микрофона я, Миша Новахов. Сегодня у меня для вас отличный сюрприз. Сегодня очень интересный человек, человек, с которым я не могу предсказать, как пойдет разговор. В общем, как пойдет, так пойдет. Ничего особо такого не запланировано. Но мне почему-то кажется, что сегодня будет крайне интересно. Итак, сегодня в наш звездный городок заехала Екатерина Робертовна Рождественская. Екатерина, здравствуйте!

Екатерина Рождественская: Доброе утро!

Михаил Новахов: Добрый вечер! Екатерина, вы сейчас где находитесь?

Екатерина Рождественская: Я московская.

Михаил Новахов: Московская. Так, отлично. У себя дома, где-то в офисе? Чтобы мы просто… и я, и слушатели…

Екатерина Рождественская: Дома, на Тишинке.

Михаил Новахов: Прекрасно. Екатерина, давайте сразу. Как вам комфортнее, чтобы к вам обращались? Екатерина Робертовна, Екатерина или просто Катя?

Екатерина Рождественская: Зинаида.

Михаил Новахов: Зинаида.

Екатерина Рождественская: Катя, конечно. Господи, все просто.

Михаил Новахов: Я так и чувствовал. Мне почему-то хотелось к вам обращаться Катя, но я на всякий случай решил начать с Екатерины Робертовны. Итак, друзья мои. На самом деле может уйти примерно половина программы для того, чтобы представить Катю Рождественскую. Фотограф, бывший главный редактор журнала «Семь дней», профессиональный переводчик художественной литературы с английского и французского, журналист, художник, модельер.

И конечно, дочь Роберта Рождественского. Не зря прозвучала песня Анны Герман «Эхо любви» сейчас в нашем эфире. И будут звучать в этом часе песни на стихи Роберта Рождественского. Конечно, я думаю, что во всех интервью задают вопросы относительно отношений с отцом и так далее. Готовясь к передаче, я просматривал несколько интервью. И в очень многих интервью сначала пишут дочь Роберта Рождественского, а потом уже профессиональную деятельность. Катя, скажите, пожалуйста, это не задевает, что во-первых, дочь известного человека, а уже потом профи в чем-то? Нет?

Екатерина Рождественская: Нет, это мое главное звание. Я этим очень горжусь. Я всегда только за, чтобы впереди шла именно эта моя родственная связь. Мне просто очень повезло, что я родилась в такой семье.  Я считаю, что этим надо гордиться, а не куда-то прятать. Так что да, это именно так.

Михаил Новахов: Некоторые звезды говорят, что чувствуется… скажем так, звезды звезд.

Екатерина Рождественская: Я просто не звезда. Я слишком нормально и хорошо к этому отношусь.

Михаил Новахов: Отлично. Хорошо. Отношения в творческих семьях между детьми и родителями, тем более звездными родителями часто очень сложные. Расскажите немного, какие у вас были отношения с отцом.

Екатерина Рождественская: У нас в семье вообще был такой культ личности отца, который никто не устанавливал. Его по умолчанию установили мы все сами, наверное. Мы очень ценили, когда он работает. Он уходил к себе в кабинет, хлопала дверь. Дверь была обита черным дерматином, чтобы не просачивались лишние звуки. Он работал.

Когда я была маленькая, я не понимала, почему у всех детей отцы как отцы ходят на работу с портфелями, приходят домой, приносят деньги, а мой сидит, запершись, выходит оттуда как какой-то чертяка в клубах сигаретного дыма с листочками бумаги и говорит: «Девочки…». Вокруг него были одни девочки. «Пойдемте, я вам почитаю новые стихи». Однажды случилось так, что я это поняла. Я была уже вполне взрослая девчонка.

Мне было лет 10. В конце 60-х годов, когда были очень популярны вечера поэзии шестидесятников, мама меня повела в «Лужники», где был творческий вечер отца. «Лужники» – это 14 тыс. человек. Арена была полная, зал был полный. Впервые мы сели на трибунах, а не за кулисами. Начался вечер, я увидела отца, который таким маленьким муравьем вышел на сцену. Раньше же не было телевизоров, чтобы крупно показывать лицо.

Он стал читать стихи. Почитал одно, другое. А на третьем вдруг в середине запнулся. Возникла такая неловкая пауза, которая сразу погасилась тем, что все 14 тыс. человек ему подсказали. Через меня прошел этот шелест, шепот подсказки. Отец продолжил читать стихи, но тогда почему-то… я помню этот момент, когда я поняла, что он что-то значит и неслучайно сидит у себя в кабинете, пишет стихи, если 14 тыс. человек мне показали, как они знают его творчество. И тогда я, наверное, все поняла, стала немного по-другому к этому относиться. Так что да, у нас был культ личности.

Михаил Новахов: Скажите, Катя, вам какие времена больше нравились? Когда стадионы собирали поэты или когда стадионы собирают поп-исполнители, допустим, Филипп Киркоров.

Екатерина Рождественская: Мишечка, это риторический вопрос, который не требует ответа, правда?

Михаил Новахов: Вы же живете сейчас в других временах и с этими звездами каждый день общаетесь, какие-то совместные проекты.

Екатерина Рождественская: Вы же понимаете, что я не могу ответить иначе. Вы принимаете мой ответ. Я не хожу на эту всю поп-звездность. Мне это совершенно неинтересно. Трата времени и большой раздражитель для меня.

Михаил Новахов: Смотрите, вы же с этими звездами работали во многих проектах, в самом большом своем проекте, разумеется, о котором мы тоже немного поговорим. То есть фотографировать их интересно. Но слушать их творчество неинтересно. Я правильно понимаю?

Екатерина Рождественская: Это не мое. Что значит, неинтересно. Это просто не мое. Для меня это не то, чем я хотела бы заниматься, проводить время. Но я понимаю, что кому-то они интересны. Много людей их слушают. Поэтому это имеет право на существование. На здоровье.

Михаил Новахов: Хорошо. То есть можно делать творчество с людьми, творчество которых малоинтересно. Я сейчас совершенно без всякой критики. Я просто пытаюсь понять.

Екатерина Рождественская: Я вам объясню. Я работала не для себя, а для журнала. У журнала есть свои правила. У него был свой рейтинг звезд, с которыми он работал. Поэтому я должна была естественно, подстраиваться и делать то, что мне заказывал журнал. С другой стороны, я назвала свой фотопроект «Частная коллекция». В крайних случаях, когда мне было не очень интересно снимать того или иного человека, я говорила, что проект назван так-то и что это частное дело, кого я снимаю. Это моя частная коллекция. Скажем, этого человека мне снимать не хочется. Вот и все. Таких было очень мало на самом деле. Совсем считанные единицы. Были те, кто напрашивался. Были те, кто предлагал деньги. Тогда я тоже отказывалась. Стоит репутацию запачкать, и она уже не отмоется никогда.

Михаил Новахов: Безусловно. Не было таких приятных совпадений, Катя, когда и деньги давали, и можно было снять человека, которого вы хотели.

Екатерина Рождественская: Нет.

Михаил Новахов: Таких не было случаев?

Екатерина Рождественская: Деньги не давали. Деньги мне платил журнал в качестве гонорара. Я никогда не получала деньги от звезд, которых я снимала. Это уж точно.

Михаил Новахов: Давайте чтобы нашим слушателям было понятно, о чем мы говорим. Это очень известный фотопроект под названием «Частная коллекция», который начался где-то в нулевых, в 2000 году. Это был журнал «Караван историй», если я не ошибаюсь.

Екатерина Рождественская: Да, в 1998 году. Просуществовал 20 лет. В 2018 году я закончила этот проект.

Михаил Новахов: Невероятно длинный проект на самом деле. Серия фотопортретов наших современников, журналисты, спортсмены, деятели культуры, звезды шоу-бизнеса. И так далее. В чем была фишка этого проекта. В том, что все эти люди были в образах прошлого. Они перевоплощались в каких-то персонажей живописных полотен при помощи грима, костюмов. Катя, во-первых, каким образом этот проект оказался таким долгожителем. Проект совершенно уникальный. Ему даже невозможно привести аналоги. Во-первых, как он оказался долгожителем? Во-вторых, как вообще это вам пришло в голову?

Екатерина Рождественская: Он был очень востребованным. Пришло в голову довольно странно, и в общем-то, просто. У меня сгорел дом, где была вся моя и отцовская библиотека. В общем, все-все, что мы накапливали в советское время. В советское время книжки ценились. За ними бегали, выстаивали очереди. Библиотека была очень большая. И вот это все сгорело в одночасье. Я загоревала.

Михаил Новахов: Просто какая-то трагедия.

Екатерина Рождественская: Да, ни по наследству, ни по фамильным бриллиантам, ни по тряпкам, а по вот этой невосполнимой утрате. Друзья, понимая, что меня надо как-то вытаскивать из вот этой депрессии, стали мне дарить книжки, среди которых было очень много живописных альбомов разных художников. Мы с мамой в качестве психотерапии сидели и листали эти альбомы. Почему-то пришла такая мысль, что этот похож на того-то. Этот портрет вылитый тот-то из наших современников. Я стала проводить такие аналогии. Потом решила попробовать это снять. Тут надо обязательно сказать, что муж мой был президентом этого холдинга. Поэтому это стало так просто. Естественно, если бы он был слесарем или каким-нибудь коннозаводчиком, то вряд ли мне бы удалось это все сделать.

Михаил Новахов: Тогда бы вы снимали коней.

Екатерина Рождественская: Видимо, да. Тоже неплохо.

Михаил Новахов: Тоже неплохо, по-моему.

Екатерина Рождественская: Я начала это делать. Сначала я специально нанимала людей, фотографа, гримера. Потом я поняла, что фотограф подходит, нажимает на кнопку и получается фотография. Решила сама это начать делать. Со временем я разобралась в фотоаппарате, цвете, гриме. У меня сложилась очень хорошая команда, которая стала мне практически семьей. Мы просуществовали 20 лет. Потом я это все дело оборвала, потому что понимала, что во-первых, такое счастье не должно и не может длиться вечно, надо вовремя уходить откуда-то и начинать что-то другое.

Но причиной послужило то, что стали приходить люди, которых я не знаю. Я придумала этот проект для таких звезд как Гурченко, Елена Образцова, Эльдар Рязанов, для больших людей. Стала приходить такая мелкая рыбешка, которая выпрыгивали из сериалов. Началась эра сериалов. Но у меня дома никогда не было телевизора. То есть я никогда в последние лет 15 не смотрела эти сериалы, не знала их героев, чему я очень рада. Они стали приходить, причем не по одному, как Гурченко и Рязанов. Они приходили всегда в одиночку. А человек по 10, у которых был свой гример.

Михаил Новахов: Пачками.

Екатерина Рождественская: Свой директор, менеджер. Все было свое. Но кто из них та самая звезда, я не понимала. Один раз пригласила водителя к гримеру, другой раз пригласила директора. После всех этих неловких ситуаций я поняла, что тот, кто сядет на стул к гримеру, тот и звезда. В общем, оказалась права.

Михаил Новахов: Это безумно смешно, Катя.

Екатерина Рождественская: Это было и смешно, и грустно одновременно.

Михаил Новахов: Наверное, вам было безумно неудобно перед этими людьми, потому что странная, неловкая ситуация.

Екатерина Рождественская: Мне было очень неловко. Как-то через это перешагивала. Но потом я просто стала записывать какие-то моменты, потому что они же себя вели как звезды. Хотя, они, в общем, даже не входили в студию. Они вплывали. Казалось, что они вплывают на уровне метра. Какие-то комичные ситуации. Я сидела, как будто я участвую в каком-то мультфильме. Это было очень весело. Я стала делать записки. Я из фотографов плавно переросла в писатели, чему я безумно рада, потому что я нашла еще одно свое большое дело. И вот сейчас я совершенно растворяюсь в этом. Так что зовите меня писателем.

Михаил Новахов: Хорошо. Сейчас к этому перейдем. Друзья мои, следить за Катиным творчеством, за всеми ее ипостасями можно на Instagram-канале, аккаунте в Instagram. Между прочим, 180 тыс. фолловеров.

Екатерина Рождественская: Это не так много по сравнению с Бузовой. Это совсем копейки. Но тем не менее, у меня есть своя аудитория. Мне очень комфортно.

Михаил Новахов: Пусть лучше будет меньше, чем у Бузовой, но качественнее.

Екатерина Рождественская: Я с вами полностью согласна. Это даже не зависть во мне играет, а разочарование.

Михаил Новахов: Я понимаю. Конечно. Я просто хотел порекомендовать нашим слушателям. Если вас зацепила наша беседа с Катей Рождественской, просто зайдите на Instagram @katyarozhdest. Так называется Instagram-аккаунт Кати Рождественской.

Екатерина Рождественская: Или Facebook.

Михаил Новахов: Или Facebook.  Я тоже листаю вас Instagram и делаю это с большим удовольствием. Это действительно не Instagram Бузовой. Все очень со вкусом. Все очень интересно. Ваш Instagram – это какое-то отдельное художественное произведение. Поэтому друзья, вам тоже настоятельно рекомендую. Кстати, можете нам писать SMS в эфир, если хотите задать какие-то вопросы Кате Рождественской. Катя, вы упомянули о том, что во многом благодаря вашему мужу этот проект состоялся так как он был в менеджменте холдинга. Это натолкнуло меня вот, на какой вопрос. Отец Роберт Рождественский, МГИМО, работа на телевидении. Командировка и жизнь в Индии. И все это в советские времена. Давайте честно. Таких как вы в СССР называли мажорами. Помните, песню ДДТ «Мальчики-мажоры на папиных волгах». Вы согласны с тем, что вы были мажором?

Екатерина Рождественская: Нет, я как-то выпала из этого звания. Может быть, со стороны я казалась золотой молодежью, но я был скромной девочкой из хорошей семьи. Все мои недостатки на этом заканчивались. Конечно, не все. Была еще парочка. Нет, я не тусовалась, не ездила в элитные места отдыхать. У меня было совершенно спокойное советское детство, и не менее спокойная советская юность. То есть я не могу вспомнить что-то такое из юности, за что мне было бы стыдно. Я вообще всегда жила с оглядкой на родителей, на отца и на маму. И до сих пор я оцениваю все свои поступки и деяния через их призму.

Михаил Новахов: То есть понравилось бы им это или нет, вы имеете в виду?

Екатерина Рождественская: Да, я так привыкла, мне так проще, легче. Я так живу. И в общем, понимаю, что я правильно делаю. Я стараюсь, наоборот.  Конечно, был какой-то момент. После того как отец ушел, я, наверное, лет пять считала, что все должны его помнить, потому что он великий, прекрасный поэт с большой буквы. Я очень ошибалась. В результате память просела и очень трудно было поднимать ее снова. Я считаю, что справилась. Мы с сестрой над этим работаем. И в общем, мы мажорки, справились с этим.

Михаил Новахов: Катя, Роберта Рождественского сложно забыть. Кстати, интересный вопрос. Как к таким глыбам, героям тех лет сегодня относится молодое поколение, знают ли вообще люди, которым сегодня лет 25, кто такой Роберт Рождественский? Если да, каково их отношение. Является ли он вообще авторитетом для них? Интересовались этим вопросом?

Екатерина Рождественская: Я не интересуюсь этим вопросом. Я просто вижу, я знаю ответ. Мне этот ответ очень нравится. Да. Начнем с самого коммерческого ответа. Часто его строчки и стихи берут для рекламы. Начиная от машин, кончая банками. «Все начинается с любви» стало таким лозунгом. Я провожу очень много пресс-конференций, презентаций новых книг. Я вижу, сколько молодежи подходит с книжками, просит расписаться. Причем не всегда на моей книжке. Чаще на отцовской. Я провожу чтения в больших книжных магазинах. У нас есть ночь стихов, куда приходят сотни человек, читают отцовские стихи. Я вижу, как это отзывается. Я счастлива, что он жив, он рядом, он присутствует. Поэтому ответ 100% положительный. Молодежь его знает.

Михаил Новахов: Это очень круто, это потрясающе.

Екатерина Рождественская: Я должна сказать, что над памятью надо работать. Это такая субстанция, которая умирает, если живущий человек не может ее поддерживать. Это очень благородное дело, но часто неблагодарное. Иногда это унизительно – работать над памятью, потому что надо у кого-то просить деньги на что-то, на книжки, концерты, выпуски новых сборников. Но тем не менее это необходимо делать. Это изнурительная работа. Я счастлива, что она у меня получается и у сестры тоже.

Михаил Новахов: Да, я с вами абсолютно согласен. Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Вы упомянули об использовании строчек вашего отца в рекламе. Скажите, это как-то оплачивается? Рекламодатели платят за это?

Екатерина Рождественская: Да, конечно.

Михаил Новахов: Платят за это?

Екатерина Рождественская: Конечно, есть охрана авторских прав. Естественно, это долгие переговоры. Обязательно, конечно, это оплачивается. Почему нет?

Михаил Новахов: Правами владеете вы с сестрой, насколько я понимаю?

Екатерина Рождественская: Да.

Михаил Новахов: То есть переговоры идут с вами?

Екатерина Рождественская: Да, Конечно.

Михаил Новахов: Есть одна песня, с которой у меня связаны какие-то очень личные детские воспоминания, потому что мы сидели за столом, мама с папой очень любили петь эту песню. Это песня «Я мечтала о морях и кораллах». Она мне безумно близка. Я предлагаю прямо сейчас ее…

Михаил Новахов: Потрясающая песня на самом деле. Возникают просто невероятные образы. И конечно, мои личные к этому воспоминания присовокупляются. У нас есть вопрос от слушателя или слушательницы. Не знаю. Сие мне неведомо. Еще раз друзья, присылайте. 3472010410. Видимо, наш слушатель зашел на Instagram или стал смотреть, Катя, ваши фотографии, и задает вопрос. Наверное, это очень распространенный вопрос. Но тем не менее. Как вам удалось так невероятно сохраниться?

Екатерина Рождественская: Я не знаю. Во-первых, это гены. Во-вторых, это работа над собой. Я не наедаюсь после 6 часов вечера, занимаюсь физической зарядкой. Я не знаю, как это называется. Наверное, зарядка, тренировка.

Михаил Новахов: Сейчас модна йога. Нет?

Екатерина Рождественская: Нет, я делаю какие-то силовые упражнения. Очень много хожу. Я хожу по Москве. Я забросила машину. Я хожу километры.

Михаил Новахов: Здорово. Как по Москве ходится?

Екатерина Рождественская: По Собянинской плитке.

Михаил Новахов: По Собянинской плитке. Катя, как ходится сегодня по Москве, если сравнить с хождением по Москве времен вашей юности? Насколько все изменилось? Насколько изменились ваши чувства по отношению к этому городу?

Екатерина Рождественская: Он стал очень враждебным. Он стал совершенно другим. Он перестал быть родным. Очень сложно, потому что все чужое. Дома, которые раньше были родными, их уже нет. Вместо этого торчит что-то бетонное. Я понимаю, что все должно меняться, город должен жить, а не застревать в какой-то паутине воспоминаний. Я все это очень хорошо понимаю. Но не осталось дворов. Дети не могут выйти погулять одни, потому что страшно, вернутся они или нет. Не осталось асфальта. Все забила эта мертвая плитка. Потому что раньше ведь сквозь асфальт пробивались одуванчики. Это было совершенно прекрасно. Я не знаю. Мне очень сложно сейчас жить. Мы, наверное, уже лет 7-8 живем в постоянной пыли и грязи, потому что меняется плитка.

Она стала сезонной, как одежда. Есть демисезонное пальто. Есть демисезонная плитка. Это все меняется. Это ведь не как волшебник палочкой взмахнет и заложена новая плитка. Это же работа, пыль, грязь. У меня внучка дышит этим смрадом всю свою жизнь. Я не знаю, к чему это приведет. Поэтому на самом деле это очень страшно. Я понимаю, что приезжим нравится. Они снимаются на фоне этих кладбищенских цветов, которые забили Москву, на фоне самаркандских арок, которые закрывают и Большой театр, и Красную площадь, и все вокруг. Они через два дня уезжают. А мы в этих декорациях живем. Это стала какая-то декоративная жизнь, которая мне очень не нравится. Я хочу реальную, настоящую, живую Москву. К сожалению, она ушла.

Михаил Новахов: Это очень печально слышать.

Екатерина Рождественская: Это очень печально, конечно. Город уходит.

Михаил Новахов: Я в Москве прожил всю свою жизнь. Правда, родился не в Москве, но всю свою сознательную жизнь прожил, по-моему, мне еще года не было, когда меня туда привезли из города Баку, где я родился. Хотя у нас есть разница в возрасте, но я помню еще ту Москву с дворами, асфальтом, со всем тем, о чем вы рассказываете. Я ужасно по ней скучаю.

Екатерина Рождественская: С бельем, которое сушилось во дворах.

Михаил Новахов: Конечно.

Екатерина Рождественская: Есть какие-то такие моменты, которые нормальны для человека. Сейчас все ненормально. Сейчас нет магазинчиков.

Михаил Новахов: Лавочек таких.

Екатерина Рождественская: Которые семейные.

Михаил Новахов: Да.

Екатерина Рождественская: Лавочек нет, семейных магазинов. Есть, я не знаю, как это называется, но один магазин на всю Москву. «Перекресток», «Азбука вкуса» везде одинаковые, там продаются одинаковые пластмассовые продукты. Вот эти вот овощи, это все. Нет даже кондитерских, булочных. Все какое-то пластилиновое.

Михаил Новахов: Живя в Нью-Йорке, сейчас кто-то, может, удивится, а что, в Нью-Йорке не пластилиновое что ли. Безусловно. Но во-первых, здесь это очень гармонично. Это не произошло за 10-15 лет, бац, был такой Нью-Йорк, а стал вот такой. В отличие от Москвы, где это как-то искусственно все случилось, очень быстро, болезненно и искусственно.

С другой стороны, в Нью-Йорке, как это ни странно, до сих пор можно встретить белье, висящее на улицах, на веревочке сохнет. И так далее. Вместе с тем, есть небоскребы, сити, сетевые магазины и прочее. Но все-таки это как-то очень гармонично, натурально. В Москве это немного напыщенно, искусственно создано. Мы прекрасно понимаем, почему эта плитка меняется каждый год, сезон. Это всех ужасно раздражает. Катя, уверен, вы немало путешествовали по миру. Начиная, конечно, с Индии, где вы провели какое-то время еще в советское время. Расскажите, что вас удивило, когда вы путешествовали по миру. Может быть, где-то было место, когда вы подумали: «А не остаться ли мне здесь жить?» Было такое?

Екатерина Рождественская: Я в каждом месте хочу остаться на какое-то время. Но жить я, наверное, не смогу нигде, потому что живу я здесь. У меня здесь друзья. Я вообще не понимаю, как можно уехать от друзей, от своего родного. Другие люди, наверное, могут, но я не такая.

Михаил Новахов: Иммиграция – это очень жестоко. Это жестко и жестоко.

Екатерина Рождественская: Это жестко, жесткая жизнь. Наверное, это оставляет печать и на молодом человеке. Уже не говоря о том, кто уже пожил. Было два места, которые мне очень запомнились своей странностью. Это два острова: Куба и Исландия. Я была довольно маленький промежуток. Я сначала слетала на Кубу, потом полетела в Исландию. Почему-то стала теперь их все время сравнивать. Кубу я всю проехала на автобусе с запада на восток. Там, по-моему, юга и севера нет. Там сразу как-то с юга виден север. Это такой вытянутый остров. Меня очень удивила кубинская кухня. Честно говорю. Я много внимания уделяю кухне. Я люблю это дело, я сама готовлю. Я первым делом смотрю, что там люди готовят.

При всем своем богатстве, при совершенно уникальном, шикарном тропическом климате, там такая еда, что мне просто было… я не могла поверить. Мне казалось, что мы не там живем, неправильный шеф, неправильное время. Может быть, мы приехали в какой-то другой сезон, когда там ненормально кормят.

Мы проехали по всему острову. Через манговые… можно даже сказать, не сады, а леса. И под каждым деревом манго была привязана свинья, которая ела падающие плоды. То есть я уже понимала, как повар, что это заранее промаринованное мясо. Но все равно нам потом давали свинину, это был какой-то кошмар. То есть настолько люди не умеют готовить. Для меня это было большой странностью. Я решила, что наверное, это какая-то психология. Поскольку это был остров рабов, наверное, там рабы мачете рубили сахарный тростник, потом им давали какой-то щелчок, они быстро жевали вот этот тростник. Это был обеденный перерыв. Дальше, не заморачиваясь, шли работать. Видимо, там не было какой-то поживы, чтобы можно было придумать что-то с едой.

Потом я поехала в Исландию. Это было такое удивление, как они с каждого миллиметра земли умеют выжать какую-то мишленовскую еду. Там ведь нельзя войти ни в какое кафе, там везде места заняты, там все забито, потому что каждое кафе – это какая-то мишленовская звезда. Настолько они трепетно относятся к своему острову, к тому, что они делают, к тому, как они это преподносят, какая там подача. Несмотря на то, что это холодный остров, там плавают вокруг одни акулы и киты, а на острове живут одни бараны. Я имею в виду животных, а не людей.

Михаил Новахов: Я понимаю, конечно.

Екатерина Рождественская: Там пшеница не растет. Там вместо хлеба делают вяленую сухую треску. Там тот же бургер будет между двумя кусочками сухой рыбы.

Михаил Новахов: Невероятно смешно.

Екатерина Рождественская: Там все очень странно. Но в то же время они абсолютно невероятные люди. Они так ярко живут. Они меня поразили. Вот исландцы больше всего. Совершенно удивительный народ. Каждый исландец должен написать за свою жизнь книжку. Пусть это будет книжка сказок, альбом с фотографиями, сборник колыбельных. Но они ее печатают и дарят своим родственникам и друзьям. Это у них the must. Они без этого не могут.

Михаил Новахов: Это невероятно. Я впервые об этом слышу. Честно скажу. Меня прямо потрясла эта информация.

Екатерина Рождественская: Я там много ездила. Там очень смешно ходят в гости. Там приносят свою выпивку, потому что хозяин не должен быть готовым ко всему разнообразию напитков. Ты пьешь, можешь угощать людей. Но если там осталось хотя бы на рюмочку, ты эту бутылку забираешь с собой, потому что она уже не должна понадобиться хозяину. Это очень интересно. Потом там каждый человек живет полной жизнью. Но вся его полная жизнь нацелена на то, чтобы уйти в дом престарелых, потому что это для них рай на земле. Все дома престарелых стоят на первой линии у моря. Там дискотеки, мишленовские рестораны, потрясающее медобслуживание, романы, любовь, скандалы, драки на любовной почве. Это та жизнь, к которой стремится нормальный исландец.

Михаил Новахов: Невероятно.

Екатерина Рождественская: В общем, это совершенно невероятное дело.

Михаил Новахов: Действительно, Катя Рождественская – настоящий писатель и очень хороший рассказчик, потому что буквально сегмент этого нашего коротенького интервью, и мы уже оказались в Исландии, мы уже побывали с вами на Кубе. Катя, если взять и перенести Исландию в Россию, как вы считаете, приживется или русские совершенно другие люди, и вот эти наши безумства будут с нами происходить всегда?

Екатерина Рождественская: Я не знаю. Когда отучимся воровать, наверное, все будет хорошо. Но я не знаю, отучимся или нет. Хотелось бы, чтобы что-то прижилось, но ей богу. Хотелось бы, чтобы народ жил получше. Я была бы счастлива. Мне мало надо.

Михаил Новахов: Катя, заметьте, не я начал разговор про политику, хотя это не политика, а социальная составляющая нашей жизни.

Екатерина Рождественская: Это не политика. Это впечатления о жизни.

Михаил Новахов: Это не политика. Это жизнь. Безусловно. Есть вопрос от слушателя. Пишет нам: «Есть ли предложения от композиторов на создание песен?» Насколько я понимаю, песен на стихи вашего отца.

Екатерина Рождественская: До сих пор есть предложения от композиторов. Я с удовольствием даю разрешение. Я считаю, что если есть спрос, это прекрасно. Если стихи актуальны, они нравятся, то почему бы не сделать несколько версий. Одна из них пусть будет современная. Я всегда за.

Михаил Новахов: Катя, вы тоже зарабатываете на рекламе. Это абсолютно нормально сегодня. Чего этого стесняться. Особенно когда это все сделано со вкусом и хорошо. У меня к вам очень неожиданный вопрос. Уверен, что вам мало кто его задавал. Может, никто не задавал.

Екатерина Рождественская: Миша, подожди секундочку. А на какой рекламе я зарабатываю, поясните.

Михаил Новахов: Сегодня любой творческий человек зарабатывает на рекламе. Так или иначе.

Екатерина Рождественская: Я должна вас разочаровать. Это не я. Вот ей богу. Если вы думаете, что я что-то получаю с Instagram или еще с чего-то, то нет. Во-первых, я не умею это делать. Во-вторых, наверное, из-за этого…

Михаил Новахов: Катя, мне жаль.

Екатерина Рождественская: Нет, пожалуйста, если вы будете моим подписчиком, то я всегда за.

Михаил Новахов: Хорошо. Я на самом деле совершенно к другому клоню. У меня к вам вопрос, Катя. Любите ли вы черную икру?

Екатерина Рождественская: Всегда, конечно.

Михаил Новахов: У нашей программы есть спонсор. Не очень люблю это слово. Но неважно. Это компания, которая производит американскую черную икру дикого американского осетра. Называется она Local caviar company. Она каждому гостю «Звездного городка» дарит банку икры. Поэтому когда вы приедете к нам в Нью-Йорк, кстати, есть один из вопросов от слушателей, были ли вы в Нью-Йорке, вас будет ждать баночка икры. Не сегодняшней, естественно, а уже свежей, когда вы приедете. Поэтому большое спасибо Local caviar company. Веб-сайт localcaviar.com. Икорку вы можете заказать в любую точку США, позвонив по телефону 6466669166. Большое спасибо Local caviar company за поддержку нашего проекта. А ваша баночка икры будет ждать вас, Катя.

Екатерина Рождественская: Большое спасибо!

Михаил Новахов: Время пробежало невероятно быстро. К сожалению, настала пора прощаться, поскольку у нас впереди еще небольшой рекламный блок и далее следующая программа. Спасибо, Катя, огромное. Мы сейчас попрощаемся уже и послушаем песню «Яшка-цыган». Насколько я понимаю, это из фильма «Неуловимые мстители».

Екатерина Рождественская: «Неуловимые мстители».

Михаил Новахов: Совершенно верно. Который я просто обожаю. Уверен, что и вы тоже засматривались в юности этим фильмом. Катя, гигантское вам спасибо за это очень интересное интервью. Мне очень хочется еще раз вас пригласить на интервью, потому что осталась куча незаданных вопросов.

Екатерина Рождественская: Спасибо вам большое, Мишечка. Огромное спасибо! Было очень приятно.

Михаил Новахов: Взаимно. Всего наилучшего вам. Удачи, здоровья, всего хорошего.

Екатерина Рождественская: Спасибо и вам тоже.

Михаил Новахов: Спасибо! До свидания.